ДРУИДЫ И ИХ ТАИНСТВА

Наш интерес лежит за пределами подробного обзора религиозной практики,
а вместе с тем и тех многочисленных масонских исследований, которые
рассматривали друидические мистерии, включая и те из них, что
отождествляли друидов с брахманистскими священнослужителями,
примитивными буддистами и хранителями Моисеева Закона. Вопрос, стоящий
перед нами, таков: исполняли ли они обряды посвящения, помимо публичных
религиозных обрядов, и, если исполняли, есть ли точки совпадения оных с
современным спекулятивным масонством? Указывается на то, что места их
богослужения были в то же время местами исполнения сокровенных таинств,
это утверждение на первый взгляд правдоподобно, но на поверку
оказывается догадкой, высказанной в качестве заранее готового
оправдания расхожего смешения религиозных мифов, учений и традиций с
тайной нравоучительной процедурой, предназначенной для немногих
избранных. Среди классических источников мы имеем свидетельства (1)
Страбона и Артемидора относительно идентичности друидических и
самофракийских обрядов, (2) Дионисия — относительно их связи с
мистериями Вакха, (3) Мнасея — относительно их соответствия с культом
кабиров. Но все это можно рассматривать лишь как общее обозначение
друидической практики, которая считалась практикой посвящения, сходной
— по слухам — с тем, что древним авторам было известно непосредственно.
Из Диогена Лаэртского и Цезаря мы узнаем более определенно, (1) что
друидический способ посвящения включал символы, загадки, аллегории и
(2) что поучали друиды устно, считая письменность незаконным видом
сохранения знания. Как видно, эти указания ничего не говорят об
эзотерической доктрине или обрядах — возможно, аллегории использовались
для профанов, а значение их было ясно лишь членам ордена друидов. Более
того, Цезарь говорит о том, что их эзотерическое богословие было
согласно с греческим и римским. Что касается тайного учения и тайных
обрядов, нам следует обратиться к немногочисленной британской
литературе — памятуя о том, что, согласно Цезарю, начала друидического
учения следует искать скорее на островах, чем в Галлии, — хотя сведения
о них до нас дошли лишь в виде валлийских поэм христианского периода,
главные из которых принадлежат Талейсину (Taleisin), жившему в VI веке,
но придерживавшемуся старинной религии и даже утверждавшему, что он
прошел посвящение в ее таинства.
Британская традиция. Следует отдавать себе отчет в том, что остатки
литературного наследия Та-лейсина впервые были зафиксированы письменно
много лет, возможно шесть веков, спустя, по крайней мере не ранее XI
столетия. Какова бы ни была дистанция, отделяющая дату написания от
реальной жизни Талейсина, его творчество, несомненно, принадлежит к
ранней традиции, и наша задача — рассмотреть ту его часть, что касается
мистерий Керидвен (Ceridwen). Их считают мистериями посвящения и
продвижения по друидическим степеням, что, как я полагаю, не лишено
вероятности, по крайней мере, именно в таком виде они выступают в
бардовской письменности. Но, предположив, что основной корпус последней
был составлен в XI веке — в той части, что относят к Талейсину, — и был
приписан этому лицу, мы имеем дело лишь с весьма удаленным от предмета
описанием друидического учения и обряда. Я говорю об этом абсолютно
откровенно, чтобы в голове читателей, не разбирающихся в этом как
следует, не возникла путаница. Валлийская литература — это ловушка для
неосторожных, и тому, кто, не будучи ученым знатоком, станет
рассматривать спекуляции того сорта, что, к примеру, можно встретить в
«Celtic Druids» и «Anacalypsis» Годфри Хиггинса либо же в «Celtic
Researches» и «Mythology and Rites of the British Druids» Эдварда
Дэ-виса, следует прислушаться к этому моему совету. Нам нет
необходимости выслушивать современные мнения о том, какова ценность
этих книг теперь, мы и так знаем это. Лекции же доктора Оливера о
кельтских мистериях и обрядах посвящения на Британских островах,
составляющие часть его «History of Initiation», представляют собой
глубину глубин фантастических измышлений, изложенных к тому же
непререкаемым тоном.
Свидетельство Талейсина. Таким образом, считается, что либо неточно,
либо, наоборот, почти без искажений поэмы Талейсина передают то, как
выглядели мистерии друидов. То, что, по-видимому, было местом
посвящения, называется Святая Святых (Holy Sanctuary) — стен у него
нет, так как оно окружено морем. Другими словами, оно расположено на
острове, а тех, кто находится там, зовут святыми. Допущенные туда, то
есть посвященные, испивают меда и вина, предложенных им Господином
Святилища. Уста Талейсина на замке — он должен почтительно соблюдать
законы религии и молчать о том, что происходит на празднестве. Однако
мы узнаем, что Святая Святых содержит сосуд Керидвен и все
присутствующие там получают в дар исполнение желаний. Керидвен — это
мистическая богиня, управительница бардов и первая женщина. Котел
(Cauldron), связанный с ее именем, это котел мелодических песнопений,
источник вдохновения, поэтического экстаза, а важнее всего — мудрости,
одним словом, того, что называют «мудростью котла». Испить из этого
котла означает пройти посвящение в таинства Керидвен, таинства
сокровенные. О молчании, к которому обязывал котел, говорилось так:
мертвые, воскрешенные его таинственным варевом, не умели говорить. Это
воскрешение означало мистериальное второе рождение, о котором
пережившие не могли рассказать миру. Варево котла, по сообщениям
некоторых, было водой, в других же версиях — медом и вином. В одном
месте Талейсин дает подробное описание его содержимого, но описание
это, как и описание даров котла, конечно, иносказательное. Котел —
символ таинств, олицетворяющий, каким бы ни было его конкретное
содержание, знание прошлого и будущего, особое искусство, мудрость
божественной доктрины и ее слово. Мудрость изрекал и престол Керидвен
(the Chair of Ceridwen) в тишине, и тишина означала сокровенность
Святилища.
Обряды посвящения. Таковы были таинства в самом общем виде, нам
осталось лишь столь же кратко рассмотреть, что можно добавить по части
процедуры церемоний. Символически или буквально, как мы видели,
святилище было островом. Во втором случае, его достигали на лодке,
называемой Талейсином кораклем (coracle), сходя с которой вступали в
посвящение. Но история барда столь же символична, как и прежде, — он
прибывает на остров новорожденным младенцем, что отсылает нас к событию
перерождения кандидата во время мистерий. Плавание по морю было тогда
характерным обозначением мистической церемонии перерождения. Младенец,
взятый из лодки, был тем, чье посвящение завершено. Его поручали
«Присутствию» («the Presence»), то есть жрец (Hiero-phant), священник
(Priest) или Смотритель (Warden) мистерий признавал его «находящимся в
Присутствии». Но, согласно Талей-сину, рождение было троекратным, что
подразумевало, соответственно, и троичную систему ступеней — о которой
есть и другие свидетельства. Тот, кто испытал все — своеобразный
валлийский эпопт, — нарекался трижды рожденным. В другом случае
троекратное знамение было таково: первое рождение — из материнского
чрева в жизнь естественную, второе посвящалось Керидвен и совершалось
внешним друидическим обрядом, но окончательным было рождение из
коракля, то есть — во Внутреннем Святилище (Inner Sanctuary), в котором
он получал истинное знание Бога, а также знание мира — или же теологию
и космологию, если говорить словами, подобающими Святилищу.
Друиды и масоны. Понятно, что, таким образом, обряды друидической
религии были связаны с перерождением, а не с мистической смертью и
последующим воскресением. Нет надобности говорить, что всякие аналогии
с символическим масонством отсутствуют, однако, рассказав о предмете
все, что следовало, я только хочу выразить надежду, что мои намерения в
данном очерке были правильно поняты. Будучи основан на раздробленном
архаическом материале, он не претендует на полноту. Что касается моего
толкования, то навязывать его кому-либо я и не собирался.
Источники. Работы Годфри Хиг-гинса и Эдварда Дэвиса были единственным
источником масонских сведений о друидах начиная со времени их
опубликования в первой половине XIX века до той поры, когда канон
толкования был, так сказать, завершен вместе со смертью Джорджа Оливера
в 1867 году. Его лекции о кельтских мистери-| ях и обрядах посвящения
на Британских островах, образующие часть «Истории посвящения»,
представляют из себя поучительный пример того, чего следовало бы
избегать в подобного рода изысканиях. Читатель, желающий получить
подробный общий обзор предмета в стороне от масонского вопроса, может
обратиться к следующим трудам: D'Arbois, de Jubainville. Introduction a
l'Etude de la Lit-terature Celtique. 1886; Idem. Les Dieux Celtiques.
1906.

Масонская энциклопедия